14 октября Граф и его ведомый Фюльграббе вели бой с 4 истребителями Як-1. По воспоминаниям Графа это был его самый тяжелый бой на восточном фронте:
«Перед нами была поставлена задача заблокировать аэродром противника. На подходе к нему мы заметили четыре Як-1. Используя преимущество в высоте, мы стремительно атаковали противника…»
Три «Яка» сбили быстро, но это было ещё не все:
«Потом начался цирк. Русский имел небольшое превышение и контролировал ситуацию. Вот он резко завалился на крыло и стал срезать мне угол — это было очень опасно, и я полез вверх. Но тут русский ушел на косую петлю и стал заходить мне в хвост. Пот градом покатил по моему телу. Делаю переворот и, стараясь оторваться, проваливаюсь вниз, скорость бешено нарастает. Маневры следуют один за другим, но все безуспешно. Схватка достигает своего апогея.
Русский немного отстал, и я, используя преимущество в высоте, переворотом через крыло захожу ему в лоб. Он дает короткую очередь и отваливает в сторону. Все начинается сначала. Смертельно устал. Мысль лихорадочно ищет выход из создавшегося положения. Руки и ноги действуют автоматически. В очередной дикой круговерти проходит ещё 10 минут. Мысленно хвалю себя за то, что много внимания уделял высшему пилотажу, а то был бы уже на том свете. Через несколько минут загорается красная лампочка — кончается бензин. Пора домой! Но об этом легче сказать, чем сделать, надо ещё оторваться от русского. Энергичным переворотом сыплюсь вниз и на полной скорости ухожу в сторону фронта. Русский преследует меня, но вскоре отстает.
На последних каплях горючего произвожу посадку на своем аэродроме, заглохнув на пробеге. Повезло. Долго не вылезаю из кабины — нет сил. В голове постоянно проносятся картины недавней схватки. Это был противник! Прихожу к выводу, что в целом бой проиграл, хотя упрекнуть себя в грубых ошибках не могу. Русский оказался сильнее меня».
Или вот тот же бой из другого источника:
около 17:05 Граф с ведомым обнаружили четвёрку «И-26» и вступили с ними в бой. Из рассказа Графа следует, что советские лётчики клюнули на простую уловку: немецкая пара на пикировании проскочила мимо и ушла вверх, за ними устремились два советских лётчика, которых немцы сбили — в 17:10 победу заявил Граф, а в 17:12 отличился Фюлльграбе. Однако далее бой принял крайне тяжёлую форму: ведущий советской группы сражался на равных, и позднее Граф считал, что это был самый тяжёлый воздушный бой в его карьере. Характерно, что свой рассказ немецкий ас назвал «Рыцарский поединок»:
«Командир вражеской группы летит один и навлекает на себя неприятности. Я атакую, русский пытается уйти на снижении. Я приказываю Генриху не путаться у меня под ногами.
Так начинается одна из самых красивых и опасных собачьих свалок, в которых я участвовал. Это был максимум, что могли делать человек и машина: петли с радиусом в добрую 1000 метров, повороты, и это снова и снова. Пот буквально стекает по моему телу. Он как минимум не хуже меня, мой соперник… Крутой вираж следует за крутым виражом. Снова и снова мы встречаемся лицом к лицу. Все стреляют. Только в последний момент он пролетает над моей машиной, потом снова моя очередь. Однажды мы чуть не столкнулись друг с другом.
Затем возвращается другой русский истребитель. Мне просто некогда немного передохнуть. Второй русский пытается уйти вниз. А мой противник уже висит позади меня, но он на расстоянии не менее 400 метров. Я стреляю по второму. Он рывком поднимает машину, затем начинает штопорить…
Самолёт падает на землю. Вероятно, я попал ему в голову. Но об этом Фюлльграбе сообщает мне по радио. У меня нет времени на наблюдение. Прицел эксперта всё ещё на моем затылке. Командир русского отряда подошёл примерно на 200 метров. Прижимаюсь к земле. Беглый взгляд на приборы — 600 километров в час! Хватит. Разогнавшись, иду на высоту. Ура, «Даймлер-Бенц»! Я уверен, что наберу за боевой разворот 1200 метров, а русский не наберёт больше 1000 — по крайней мере, я так думаю.
Но мы поднимаемся всё выше и выше, до 3000 метров. Мой противник атакует, потому что он жаждет мести. Начинается новая борьба. Прошло ещё 10 минут. С каждой атакой я мысленно снимаю шляпу перед противником. Думаю, это их самый лучший пилотажник. Хорошо, что я годами практиковал воздушную акробатику, иначе я был бы трупом.
Генрих Фюлльграбе выходит из боя. У него закончилось топливо.
Ещё пять минут. Снова мы летим по одной кривой друг за другом или друг на друга в лоб. Один раз я не поворачиваюсь к нему, а пытаюсь пролететь мимо него боком. Как ни странно, он тоже это делает, и поэтому мы проскакиваем на встречных курсах всего в нескольких метрах друг от друга. Что он теперь будет делать? Может быть, он пропустил меня мимо, чтобы потом развернуться и вновь решительно атаковать? Я ни на секунду не свожу с него глаз.
Но происходит непонятное: он летит дальше на восток, а я лечу на запад. Я прилетел буквально с последней каплей топлива. Мой пропеллер останавливается при приземлении…
Мои колени дрожат, когда я выхожу. Вот это был противник!
Полчаса ( или больше ) жесткого пилотажного боя, усталость Петровича? Нет, иначе бой бы закончился неожиданно - на простой фигуре кто то из них просто бы ушел в блэк( по утверждению автора - пилот же ее не в состоянии почувствовать и заметить ) А тут просто - дикая физическая( а не какая то сосудистая Петровича) усталость. Может дело в том, что Герман Граф Это косая сажень в плечах, как наши Покрышкин или Кожедуб?
Зацените "богатыря" :
